Что не говорите, а уважаю, от всего сердца, честное слово, понимаю, принимаю, обожаю наших отборных отцов, этих альфа-самцов, вожаков, мачо (как их ещё там, не помню?), за то, что они, соблюдая свои железные принципы, ни за что, ни за какие коврижки, просьбы, увещевания, не подступятся к сыну (про дочерей вообще лучше не вспоминать), пока ему не исполнится… Сколько там? 8, 9, 12, а то и вовсе 15 лет. Нет, что вы! Мал ещё сосунок. Пусть возле матери покрутится. Рано ему ещё пороха нюхать, то есть, настоящего ядреного мужского пота, не созрел, не осознал. До этого возраста его лучше не замечать. Ну, ходит там дома что-то, такое, мелкое, невзрачное, на отца этого самого в сопливом детстве неприятно похожее. Думать даже не хочется, а если и возникнет желание, то надо сразу дать понять, кто здесь этот самый самец, глава, основатель, бык-производитель. Почувствовал силу кулака, ладони, носка ноги, или что там ещё для контакта нужно. С мелюзгой или его матерью. Но, не всегда, нет. Случаются исключения. Порой надо и расщедриться на медвежье объятие, например, или хрустящую банкноту, чтобы знал, подлец, кто здесь этот, самый, хозяин в доме. А когда все же стукнет недобитышу нужный возраст, придёт срок, вот тогда и пора будет приниматься за настоящее, мужское, воспитание. Долго ли он там, возле маменьки будет ошиваться? Девчонкой, что ли, тебя вырастили? Давай со мной, с батей.
И вот, лезут изо всех сил, из кожи, из потрохов, эти щеночки неоперившиеся, хотят всенепременно папину любовь заслужить, показать ему и своим одноклассникам, ребятам по двору, на худой конец — двоюродным братьям, какие они крутые — и пьют, как отец и вместе с ним, и курят (это уже тайком — что ты, папа узнает, убьёт!), и машину водит, и слова знает, и базарить может по-взрослому. А папаня во все свои вставные скалится и сидит, довольный, что вырастил, создал, поделился с обществом своей клеточкой, кровиночкой. Так и передаём из поколения в поколение честь, гордость, совесть. Чтобы знали, сукины дети!
