Маска для работы, маска для соседей, маска для друзей… Когда встаёшь по утрам, смотришь в зеркало, вдруг понимаешь, что съехала за ночь, скривилась, повисла на одном шнурке, не скрывает, а больше открывает, а тебе ещё столько нужно сделать, обговорить, решить… С таким лицом — вряд ли, Твоим собственным, исконным. Куда его, с собой носить? Отучился ещё со школы, или детского сада, или ещё раньше, у кого как. Поправляешь, натягиваешь, хмуришься, улыбаешься, поджимаешь губы, наносишь деловые тени, человекооталкивающую помаду, неприступный крем, ничего-хорошего-не-сулящую тушь… Или просто, обходишься домашними средствами, родными, чем есть — слюной пригладить брови, чтобы знали родные, что ты не в настроении. Сколько у нас в запасе, этих масок? Половину нам дают с рождения, с каждым негласным уроком, смотрим за родителями, перенимаем. Другую половину осваиваем сами, влезаем, влипаем лицами, теряющими естественную мимику, живость, реакцию. Пристают маски, въедаются в кожу, не смываются ни мицеллярной водой, ни керосином. И, когда мы говорим детям, что надо делать так или вот так, или не делать, они больше смотрят, чем слушают. Они всегда смотрят. Изучают черты, копируют, одевают. Наши маски.
